Шестеро спортсменов идут по ленте бесконечного шоссе. Вот уж десять километров оставили они позади, потратив на этот путь ровно час. Хороша скорость для пешего человека! Впереди показалась ложбина, в которую ныряло шоссе, а чуть дальше виднелся подъем, ведущий прямо к небу. Нелегкая дорожка...

—           Расслабьте руки, идите отдыхая, — дает указания Клименков, когда они пошли под уклон.

Эх, если бы не ходоком быть, а велосипедистом — можно действительно отдохнуть, когда дорога идет под горку. А ходокам все равно ведь приходится топать.

Начался подъем. Клименков вышел на лидирующее место, чтобы диктовать темп, чтобы «тащить» за собой товарищей. Где-то там, на вершине этого холма, будет столб, отмечающий пятнадцать километров тренировочной дистанции. Кто из шестерых достигнет первым этой отметки? Никто не намечал промежуточного финиша. Но, словно сговорившись, молодые спортсмены как бы исподволь, потихоньку   начали  соревноваться.    Опытный   Клименков быстро разгадал эти намерения и умерил соревновательный пыл армейцев, вышел вперед и сказал, чтобы никто его не обгонял. Так прошли двенадцатый километр, пятнадцатый, все устали, приумолкли. Проходили как раз через деревню. Увидели ведро с водой на крыльце стоящего у дороги дома. И сделали короткую передышку, выпили по кружке воды.

—           Сейчас бы компоту вот такое ведро, — мечтательно сказал Шалимов. — У них здесь неподалеку столовая —-я там недавно пил компот из шиповника. Может, заглянем?

—           На обратном пути, — отрезал тренер.

До поворота еще шагать и шагать. Эта мысль мелькнула, наверное, в сознании каждого ходока.

Снова взвинтили темп, и только что выпитая вода мот ментально превратилась в пот — четко работает натренированный организм. Как награда, как немыслимое благо —длинный пологий спуск, ноги сами несли вперед. Но по законам дороги, на каждый спуск приходится точно такой же по высоте подъем.

—           Представьте себе, что это финишная прямая! — выкрикнул Клименков и вырвался вперед.

Не все выдержали этот рывок, группа начала распадаться, вытянулась в пунктир. Лидеру тоже приходилось' нелегко, но он не думает сбавлять темп. Ничего не скажешь: сил у опытного мастера не больше, чем у остальных спутников, но сказывается колоссальный тренировочный опыт, умение терпеть, превозмогать боль, сознавая, что соперникам в такие минуты ничуть не легче. Авилов, обладатель золотой медали чемпионата Вооруженных Сил на дистанции пятьдесят километров, идет ровно, как будто отрешился от окружающего мира, от спутников. Какие мысли сейчас подогревают его волю? Виктор старается не отставать от Авилова, слышит за своей спиной учащенное дыхание Шалимова. Вот даже и капитан Клименков отстал. Виктор поглядел на Авилова почти с неприязнью:1 «Ну куда он торопится? Выслужиться хочет перед команд> диром...»

—           Почему отстаешь?! — Этот крик капитана обращен к Широкову. — Ты можешь этот темп выдержать. Не жалеть себя!

...На всем обратном пути состояние Виктора было такое, будто на плечах его лежал стокилограммовый мешок с камнями. Не с мукой или сахаром, а именно .с тяжелыми,  угловатыми камнями.               

Два дня подряд шел дождь, потом похолодало, поднялся сильный ветер. Казалось, ветер может сдуть с ленты шоссе спортсменов, которые едва держались на ногах в конце изматывающей тренировки. Наконец Клименков сжалился над подопечными, да и над собой, нашел длинный проселок, защищенный от ветра стеной леса. Ходили по этому отрезку пути челноком, взад-вперед. Скучная, однообразная тренировочная работа. Иногда Виктор сам себе казался частью какого-то механизма, шатуном, не ведающим усталости. На груди у себя он заметил небольшой прыщик, подумал, что это укус комара, стал чесать это место. Показалась капелька крови. А на следующей тренировке такой же пупырышек появился на шее. Боль несильная, но неприятная. Пошел Виктор в санчасть. Врач поставил диагноз: фурункулы «достали» спортсмена, дал какую-то мазь, резко пахнущую. Тренировки все-таки решил не прекращать. А в конце недели снова пришлось идти в санчасть — невмоготу стало терпеть боль.

— Может, после тренировки принял холодный душ? — врач пытался вывести причину недуга. Стал Виктор мучительно перебирать в памяти все подробности последних дней. Где, когда допустил глупость? Ведь ясно же, что в период «пиковых» тренировок нужно беречь себя, как мать бережет новорожденного. Ослабленный после тренировки организм очень уязвим — малейший сквозняк может принести хворь. Да, было, было такое: как-то после финиша, после горячей борьбы на дистанции встал Виктор под холодную струю из шланга. Какое же было несказанное удовольствие — потушить в себе пожар! И вот расплата — полтора десятка фурункулов на теле.

Нет для спортсмена худшей ситуации: отлично подготовился к соревнованиям, затратил огромные усилия, неистово напрягал волю — и должен отказаться от старта из-за такого пустяка. А пуще всего обидно, что команду подвел, родной  армейский клуб.

Друзья соревновались на чемпионате страны, а Виктор

Широков лежал в госпитале, и порой слезы наворачивались, не от боли — от досад.

Потому-то и не нашла Светлана его имени в спортивной газете, где печатались репортажи с всесоюзного первенства по легкой атлетике.

У спорта свои законы, неумолимые законы: нет ему дела до чьей-то мечты, до чьих-то надежд. Не прощает он малейшей небрежности, неосторожности. Учит быть на турнирной арене бдительным. И этот опыт остается потом с человеком на всю последующую жизнь. Если все тело твое звенит от готовности, от желания вступить в борьбу, но если при этом одна маленькая мышца, одна связка, о существовании которой ты прежде и не подозревал, болит— заказана тебе дорога к победе.

Но не кончается жизнь, минуют боли и отчаяния. И судьба вновь и вновь предоставляет тебе возможность исправить путь, учтя все прежние ошибки. Молод Виктор Широков, в душе его — дерзание. Заживут раны, придет избавление от болей. И снова будет манить бесконечная трасса, освещенная незримым светом олимпийского огня. В минуты болезни Виктору часто грезился олимпийский факел, словно согревал он спортсмена, которого бросало в холод вынужденное спортивное бездействие. Вот и Кдименков навестил его в госпитале, подбодрил, улыбнулся: «Копи, копи свое нетерпение. Без таких пауз в спорте не проживешь». И еще сказал капитан, что хотел бы видеть Виктора и после увольнения его в запас в составе армейской команды.

Всегда жива в человеке тяга к родным местам. Есть большие столичные города с их многолюдьем, со стремительными поездами метро, с театрами, с яркими огнями центральных улиц. А все ж милее незатейливые радости: пробежать босиком по весенней траве на бугорке возле родительского дома, присесть на краю оврага, где когда-то мечтал с товарищами о долгих дорогах, о неизведанных далях. Взять в руки тяжелую косу, порастратить молодые силы в привычной и необходимой работе. Все знакомо в этом краю, все напоминает здесь о минувшем, о дорогих сердцу событиях.

Как ни уговаривал Клименков Широкова остаться после службы в Москве, в армейской команде, не согласился Виктор, потянуло его в родные места, в Россию. Оправдывался парень, прикладывая руку к груди, обещал, что не забросит тренировки, будет верен спортивному призванию. Решил он устроиться работать в городе, не так далеко от родного села. И вовсе не означал его отъезд расставания с олимпийской мечтой.

Корпуса рабочего общежития расположены на краю города, в новом микрорайоне. Дома здесь все одинаковые, легко меж них заблудиться. Виктор постарался получше запомнить дорогу к своему, четвертому, корпусу общежития. Первым делом направился к коменданту — грузной пожилой женщине. Она не умолкала, отчитывала то одного парня, то другого, для каждого находила крепкое словцо. Между прочим, не без повода она скандалила. Оказалось, что в одной комнате кто-то оставил утром включенным утюг—-чуть не случился пожар. В другой жильцы уже неделю забывают сделать уборку...

Виктор подождал, когда успокоится женщина, не спешил с просьбой. Она оценила его терпение, сказала дружелюбно:

—           Давай сюда направление. Определю я тебя, сынок, в сорок седьмую комнату, в ней двое ребят живут, а в остальных — по трое уже. Солнечная сторона, третий этаж. Там тебе будет хорошо.

—           Спасибо,  уважили солдата...

Рядом с пожилой женщиной появилась девушка, Виктор поначалу не обратил внимания. Но она неотрывно смотрела на бравого подтянутого парня, и Виктор в ответ улыбнулся ей.

—           Мастер спорта, — сказала она, завороженно глядя на значок, прикрепленный к лацкану пиджака.

—           Так  точно,— шутливо  отрапортовал   Широков.Виктор вошел в отведенную ему комнату.   Две койки стояли неприбранные, одеяла лежали на них кое-как. Порядок весьма отличающийся от армейского. На столе — обрывки газет, полная пепельница окурков. Хорошо, хоть форточка открыта настежь. Виктор вздохнул и вышел из комнаты, направился в кладовую за кроватью. Здесь ему снова встретилась та девушка, которой он явно приглянулся.

—           Где же вы службу проходили? — спросила она, все так же беспрерывно улыбаясь.

—           Последнее время в Москве служил, — спокойно ответил Виктор.

—           Теперь у нас будете работать?

—           Зачем же я  сюда  приехал?

—           Ясно. А я работаю в буфете. Вон в том корпусе,— она неопределенно махнула рукой. — Правда, буфет еще -не открыт, ремонт в нем заканчивается.

—           А живете вы тоже здесь?  В общежитии?

—           Нет, у нас с мамой свой дом. А комендант, тетя Лиза, — это мамина сестра. Мастера спорта вы за что получили? За футбол?

Виктор улыбнулся этому по-девичьи наивному вопросу.

—           Нет, я не футболист. Про спортивную ходьбу слышали что-нибудь?

—           Это марафон, что ли?

—           Нет, марафон — этой стайерский бег. А мы — ходоки, мы шагаем, вот посмотрите. — Виктор привычным спортивным стилем прошелся по коридору. На полу, испачканном белой известкой, осталась ровная цепочка следов. Девушка рассмеялась, но тотчас же смолкла.

—           А я в школе гимнастикой занималась. У меня второй разряд. А теперь бросила. Нет времени тренироваться. А меня зовут, между прочим, Надя, — девушка покраснела.

—           Виктор, — Широков протянул ей руку, с волнением ожидая прикосновения  ее ладони.

—           Когда открывается буфет? — спросил он после затянувшейся паузы. Спросил только для того, чтобы прервать это  напряженное молчание.

—           В следующий понедельник обязательно начну, — с готовностью ответила девушка. — До свидания!..

Вечером появились и соседи Виктора. Одного из них, худощавого, ростом только чуть уступавшего Виктору, звали Василием. Второй был телосложением покрепче, ростом пониже, назвался он Олегом. Оба парня недавно отслужили и радостно встретили нового соседа.

—           Новоселье отметить надо! — подмигнул Василий.

—           Закон! Не нами заведен, не нам и рушить! — согласился Олег.

—           Ну что ж. Раз есть такой обычай... Далеко здесь магазин? — вздохнул Виктор.

—           Сегодня магазин уже закрыт, — вмешался Олег. — Да и не удобно солдата «раскалывать» — ты ж еще зарплату не получил. Мы тебя угощаем — в знак знакомства

...Воскресное утро. Обычно в такие часы Виктор вставал рано, встречал рассвет на пробежке. А теперь голова его была тяжелой. Не то что бегать — шагу ступить нет сил. И вставать не хочется, и сон не идет. Может, завтрак приготовить? Но все съестные запасы они втроем вчеpa извели на закуску. Превозмогая неприятное головокружение, Виктор поднялся с кровати. Василий шевельнулся на своей постели и, не открывая глаз, нашарил пачку папирос на стуле. Скоро вся комната наполнилась клубами табачного дыма. Виктор поморщился, на душе его было неуютно. Нет, не такой он мыслил себе новую жизнь после службы. Быстро оделся, не ответил на какой-то вопрос Василия, поспешил на улицу. Медленно прошелся по кварталу — пустынно вокруг, ничего не привлекает взгляда. Через полчаса возвратился Широков в комнату, хотя совсем его туда не тянуло. Олег сидел на постели, вертел в руках колоду карт, тасовал ее:

—           Ну что, есть прекрасная возможность убить время. Сыграем?

—           Нет, в эти игры я больше не игрок, — мрачно сказал Широков.

—           Что это за капризы? — Олег с неприязнью посмотрел на него. — Ты живешь в коллективе и обязан подчиняться мнению большинства. Мы с Васей желаем сыграть, нас двое, мы оба «за». Значит, твое «против» не имеет никакого значения. Сейчас мы для зарядки выпьем по маленькой — и настроение быстро поднимется, — закончил он уже более дружелюбным тоном.

—           Нет. Пить я больше не буду. Хватит с меня того, что вчерашний день потерян.

—           И этот день тоже потерян, — невозмутимо сказал Олег. — Надо бы всем троим встать пораньше и пойти к товарищу нашему, который свой дом по выходным дням строит — помогли бы ему. Но мы проспали, так что делать нам совершенно нечего. Сейчас пополним компанию, — он постучал кулаком по стенке.

И вскоре в комнате появился еще один жилец, парень из соседней комнаты. Он принес с собой кусок колбасы. Парни расположились за столом, начали играть в карты, вяло жуя хлеб с колбасой. Продолжалась игра довольно долго, приближалось обеденное время. Наконец итоги игры были подведены, произвели расчеты: Виктор проиграл двадцать одну копейку, Олег выиграл два рубля. «Какая все это мелочь, чушь, ерунда», — подумал Виктор, надел кеды и пошел опять на улицу, поискать место, где можно будет бегать и делать зарядку. Тем временем его друзья собрали пустые бутылки и направились в магазин — требовалось купить чего-нибудь на обед.

...Бригада,  в  которую   поставили   Широкова, возводила мост через речку, которая где-то дальше впадала в Волгу.

Когда он шел берегом к рабочему своему месту и глядел с крутого обрыва вниз, картина открывалась волнующая. Широкую долину, реку пересекали бетонные сваи, которые казались солдатами, шагающими в колонну по два. «Солдаты» несли на своих плечах, словно жерди, основание будущего путепровода. Удивительное дело: Виктору казалось, что эти бетонные сваи не стоят на месте, а маршируют, двигаются в такт ходьбе бывшего воина. И молодой человек с каждым днем все больше радовался тому, что перемены у реки происходят с его участием, что и он тоже словно командует строем этих вот бравых бетонных «воинов».

Виктор работал в бригаде монтажников, соединяющих бетонные блоки. Вместе с товарищами своими по бригаде он надевал каску, брезентовую робу. И от этого сам себе казался воином-богатырем, которому все по Силам. Точно так же выглядели его товарищи. С удовольствием, увлеченно работают парни. А ведь впрямь им повезло: возводить мосты — это работа благородная. Мост всегда сближает людей, сокращает расстояния между ними. Рядом пыхтит Василий, руки у него умелые, но через каждые двадцать минут достает из нагрудного кармана папироску, закуривает, стоит минут пять, опершись руками на инструмент. Виктор работает без передышки, он чувствует ритм работы. Работа затягивает его, как затягивала, совсем еще недавно, тренировка. Но между прочим, за Василием Виктор все равно поспевает с трудом, хотя тот и делает паузы и перекуры. Опыт есть опыт, а у Василия этого опыта достаточно.

— Силы у тебя много, — улыбается Василий, словно угадывая мысли товарища, — но нужно их тратить умело. У тебя руки все время напряжены. А я ведь слышал, что у вас в спорте учат расслабляться.

Все-таки Виктора немного задевают эти нравоучения. А еще больше злится он оттого, что товарищ все время обгоняет его в работе. Иногда Виктору Широкову кажется, что все они, парни, возводящие мост, — это большая и дружная спортивная команда.

Зарядили нудные осенние дожди. На асфальтовых дорогах — бесконечные лужи, а проселки размякли, их колеи похожи на окопы с брустверами. Капитан Клименков и в такую погоду не делал перерывов в тренировках, выводил свою команду на трассу. И между прочим, ходокам такая вот погода нравилась гораздо больше, чем августовская жара. Для спортсменов-легкоатлетов осень — это мост между двумя сезонами. Виктор вспоминал, как проводил осенние месяцы в предыдущие годы, как бегал кроссы, как гнался за кем-нибудь из товарищей по команде, как при? ходил уставший в казарму и не было ничего желаннееэшой усталости...

В один из субботних дней мастер спорта Виктор Широков надел кеды, тренировочный костюм и подался за город, подальше от любопытствующих взглядов. Вот пустынная дорогах хорошим грунтом. Волнуясь, перешел Виктор на скорый спортивный шаг. Чего вроде проще: ведь ходьба — это не прыжки с шестом. Однако сразу почувствовал опытный спортсмен, что тело совсем не повинуется ему, что техника ходьбы у него корявая. И колени почему-то побаливают. И дыхания почему-то не хватает. И шаг короток. Только ведь недавно шел по дорожке—¦¦ летел!.. И еще понял вчерашний воин, что не хватает ему товарищей по спорту, его славных спутников, с которыми и тридцать и пятьдесят километров безостановочной ходьбы казались необременительной прогулкой.

Километра три всего прошел в этот день Широков. От скуки и от усталости так и не смог избавиться. Возвратился в общежитие. Однако же организм, душа коснулись любимого дела, уже властно требовали движения. И вскоре Виктор поехал в город, разыскал там легкоатлетический манеж. Пожилой тренер учил ребят брать низкий старт. Виктор постоял некоторое время в сторонке, а потом решился выйти на дорожку. Совершил несколько кругов спортивным шагом, попытался сделать ускорение. Но словно какая-то преграда была в легких, в сердце — организм отказывался работать в нужном режиме. «Вот они, застолья в общежитии, к чему приводят!» — почти вслух произнес мастер спорта. И дал себе слово, что не сдастся, все равно вернет телу былую удаль, былую выносливость. Десять кругов прошел спортивным шагом. Потом сменил ходьбу на бег. Медленно бежал, но даже такой темп давался ему плохо. Не тренировкой, а лишь разминкой считают спортсмены ту работу, которую совершил Широков в манеже.

— Тебе, парень, нужна хорошая компания, — угадал его состояние пожилой тренер. — Ты приходи к нам завтра, как раз соберутся бегуны и лыжники. Тебе с ними веселее будет.

Эти слова Виктор запомнил, обрадовался тут, на тренировочной арене, отныне обязан проводить он свои свободные от работы часы. По дороге в общежитие зашел он в буфет поужинать. И увидел за прилавком Надю. Ворот ее белого халата был расстегнут, виднелась тонкая шея, на которой поблескивал медальончик. Задумавшись,он долго не отрывал глаз от буфетчицы, и она почувствовала этот взгляд, хотя и старалась не смотреть на Виктора.

—           Надя, чего-нибудь холодненького не найдется? — спросил он, когда подошла его очередь.

—           Если бы знала, что вы зайдете, оставила лимонад. Пиво есть, три бутылки в холодильнике.

—           Пиво? Пивом не напьешься. Ну да ладно, давайте пива.

В считанные минуты опорожнил он две бутылки. А потом только спохватился:

—           А может, вы тоже выпьете?

—           Не пью я.

—           Сегодня в кинотеатре фильм хороший, — сказал Виктор, не поднимая глаз. — Вы что после работы делаете?

—           Не знаю. Но вряд ли можно билеты достать...