—           Тренируйся, не жалей себя. Мне очень хочется, чтобы ты стал знаменитым спортсменом, чемпионом.

—           Вечером придешь в общежитие, на ногах не стоишь, хочется спать лечь, а в комнате накурено, Олег с Василием до полночи в карты играют, — жаловался Виктор.— Вроде бы уважительно относятся ко мне, но от своих привычек все равно не хотят избавляться.

—           Давай я скажу тете Лизе, чтобы тебя перевели в другую комнату.

—           Олег с Васей обидятся.

—           Ну    тогда,   если    хочешь... — девушка    потупила взгляд. — Если хочешь, переходи к нам жить, у нас места хватит.

—Это как же, квартирантом? Нет, Надя. Мы вместе с тобой будем жить. Но не у вас, а на квартире... Поживем, а потом нам обязательно дадут комнату. а — Значит, ты предложил мне руку и сердце, — Надя хотела произнести эту фразу шутливо, но на глазах ее навернулись слезы. — Я думала, что ты скажешь это по-другому.

Виктор привлек ее к себе:

—           Ты обиделась?

Через неделю они расписались в загсе, сыграли в доме Нади скромную свадьбу, и после долгих уговоров жены и ее матери Виктор перебрался жить к ним. Теща была внимательна к нему, радовалась, что в доме наконец-то появился мужчина — крепкий, высокий, сдержанный. Но как-то, получив из дому письмо, Виктор отправил родителям пятьдесят рублей. Узнав про это, теща поджала губы и несколько дней не проронила ни единого слова.

В зимнюю сессию Светлана стала тренироваться реже—ей казалось, что ничего она не усвоила из программного материала, боялась экзаменов. А подруга ее, Вера Горчакова, напротив, была весела и беззаботна, написала заявление в деканат, чтобы сдать сессию досрочно. Собралась Вера поехать на две недели на тренировочные сборы. Светлана пока о таком путешествии и не мечтает — со вторым разрядом дальше университетского стадиона показываться не стоит. На час меньше стала спать Светлана, чтобы все успеть, выполнять намеченные в тренировочном дневнике планы. Часы, проведенные в спортзале, стали для нее самыми радостными. В конце тренировки, уставшая от прыжков, пробежек, упражнений с тяжестями, Светлана садилась на пол, наклонялась то к одной ноге, то к другой — гнулась из стороны в сторону, чтобы выработать гибкость в суставах, без которой не видать прыгунье больших высот. А между тем наблюдала за двумя ходоками, которые с постоянством секундной стрелки кружили по периметру зала. Однажды, переборов стеснительность, сказала ребятам:

—           До чего красивый ваш вид спорта. Обыкновенная ходьба — а кажется она бреющим полетом!

Эти слова услышала Инесса Васильевна:

—           Прекрасно выражаешься, Светлана. Сразу видно —будущая журналистка. А ходьба действительно красивый вид спорта. Однако есть люди, которые восстали против нее, хотят исключить дистанции двадцать и пятьдесят километров из олимпийской программы. Нет у них совести.

Чье сердце не радуется при виде ребенка, который делает свои первые шаги по земле! Для отца с матерью — это счастье. И взрослому человеку ходьба по душе. А спортсмены доводят ее до абсолютного совершенства!

—           Вы, Инесса Васильевна, тоже могли бы стать журналисткой—вот как здорово расписываете ходьбу. Прямо готовая статья.

—           Про спорт, Светлана, нельзя говорить без вдохновения.

После этого разговора Светлана еще больше полюбила своего тренера, стала внимать каждому слову Инессы Васильевны. Однажды на тренировке она поставила планку на большую высоту, улыбнулась Земфире:

—           Это выше твоего рекорда на пять сантиметров. Уверена, что ты сможешь сегодня преодолеть этот рубеж. Даю тебе три попытки, как на соревнованиях.

Еще пять минут назад Светлана ни за что бы не поверила, что ей по силам такая высота. Но слова тренера словно заворожили второразрядницу. Светлана отошла к началу разбега. Замерла. Встряхнула плечами, как бы сбрасывая с себя груз сомнений. Неудержимо ринулась к планке, высоко взлетела, но еще не была психологически готова к такому взлету, где-то в высшей точке траектории растерялась, уронила колено на планку.

—           Отлично! — вскрикнула Инесса Васильевна.— Ты же вспорхнула над планкой, как птичка. Давай еще разок.

Только побольше уверенности, побольше злости.

Не сделав даже короткой передышки, девушка разбежалась снова. И — чудо — планка даже не дрогнула! Наяву  это произошло или пригрезилось Земфире? Себе не веря, она изготовилась к третьему прыжку. Тренер между тем подошла к стойкам и еще на несколько сантиметров подняла рейку:

—           Норматив кандидата в мастера. Давай, Светлана, дерзай. Не побоишься? — оглянулась, поманила к себе Веру Горчакову.— Проложи-ка подружке дорожку. Для тебя эта высота будничная.

Вера без лишних колебаний разбежалась, но, видимо, не успела настроиться на прыжок — планка полетела на пол.

—           Теперь ты, Светлана... ......

Как же так, Вера, мастер спорта, не взяла эту высоту, а второразрядница Светлана Вутланова возьмет? Но тотчас же прогнала Светлана сомнение. Стала искать ту мысль, которая бы облегчила ее душу, помогла бы взлететь выше. И воображение услужливо принесло ей образ давнего своего знакомого, земляка Виктора Широкова. Где-то он сейчас, как тренируется, мечтает ли он об олимпийских вершинах? Ничего прекраснее нет, чем участие в Олимпиаде. А вдруг случится такое, что двое молодых людей из соседних чувашских сел окажутся в одной команде, в сборной России? Медленно, как бы в оцепенении, сделала Светлана первый шаг разбега, а потом властная сила повлекла ее вперед. Толчок! Почувствовала Светлана, как колено коснулось холодного металла планки, рванулась всем телом, словно взмах крыльями сделала...

Светлана лежала на мягких матах, глядела на планку, которая мелко дрожала, словно в страхе, в нерешительности. Все меньше была амплитуда этих колебаний. И наконец— тишина...

—           Молодец! — в один голос крикнули несколько человек. А Вера, верная подруга, расцеловала Земфиру, а потом сама разбежалась и легко взяла высоту.

—           Летом сможешь мастерскую высоту взять,— подвела итог этого стихийного соревнования Инесса Васильевна.— Теперь я уверена, что у тебя незаурядные способности. Наверное, весь твой секрет в мечтательности. А мечтающему человеку легче взлететь над землей.

После тренировки Светлана долго разговаривала с Верой, мечтали подружки о больших спортивных высотах. А потом до глубокой ночи не могла уснуть Светлана. Вновь и вновь повторяла в воображении этот чудесный прыжок. Хотелось запомнить это ощущение счастья. Она потихоньку встала, достала заветную тетрадь, оделась, вышла в коридор. И, примостившись на подоконнике, почти до утра писала страницу за страницей. Короткая мысль о Викторе Широкове, то воспоминание, которое посетило сознание девушки перед рекордным прыжком, воплотилось во множество строчек. Как удивительна жизнь: почти незнакомый человек, случайный спутник ее отрочества вдруг помог ей, помог совершить такое, о чем и не мечталось...

Утром Светлана дала прочитать Вере свой дневник.

—           Тут прямо готовая статья,— сказала подруга.— Не

скромничай, посылай ее в какой-нибудь журнал.

У Светланы тоже мелькнула эта мысль. Через два дня девушка перепечатала на машинке выдержки из дневника, придумала заголовок и отправила материал в редакцию спортивной газеты,

Пахомов завел в редакции порядок: все статьи, присланные в газету молодыми неизвестными авторами, непременно показывать ему, главному редактору. Материал студентки университета Вутлановой он прочитал внимательно, хотя и быстро. На полях появилось несколько волнистых линий — так Пахомов помечал те абзацы, которые требуют редактирования. Прочтя последние строчки, главный редактор задумался, поглядел в окно. Много было наивного и несовершенного в этой пространной статье студентки: нет четкой композиции, мысль тонула в длинных речениях. Однако была в этих девичьих страничках неповторимая восторженность юного человека, живущего в спорте, познающего через спорт весь огромный и сложный мир. Редактор подумал еще о том, что давненько в вверенной ему газете не было лирических публикаций. И он положил статью Вутлановой в особую папочку. Там лежали материалы, требующие обсуждения, не попадающие под общие правила.

Новая работа давалась Виктору трудно. Можно было исполнять свои обязанности без особого напряжения: время от времени собирать волейбольную или баскетбольную команду из ребят, имевших когда-то разряды. Но новый инструктор физкультуры хотел, чтобы его команды жили не прежними запасами, а черпали новые, крепли на тренировках. Нужно найти добровольных помощников, общественных тренеров, а это не сделаешь за неделю или даже за месяц. Организатор должен обладать общительным характером, неиссякаемой энергией, разворотливостью. Широкову недоставало этих качеств. Он отводил душу на тренировках, которые проводил в компании с несколькими молодыми строителями, пристрастившимися к спортивной ходьбе.

Зимнее первенство города собрало всего пять участников спортивной ходьбы — это были Широков и его воспитанники. Ясно было, что соревноваться мастеру спорта придется не с соперниками, а со стрелкой секундомера. Широков наметил задание: пройти десять километров быстрее чем за сорок семь минут. Не бог весть какой результат, норматив первого разряда, но для зимнего сезона, после долгого перерыва.

— вполне достаточно.

На соревнования Виктор пригласил жену, она должна была после каждого круга сообщать ему время. Надя обрадовалась, что может помочь мужу. После работы она быстро закрыла буфет, забежала домой, чтобы переодеться. Мать, заметив ее приготовления, встала посреди комнаты:

—           Куда это ты собираешься? После работы надо отдохнуть— ты весь день на ногах. Когда я была беременной, твой отец меня на руках носил. А твой муж? Он и не думает о тебе. Каждый вечер у него прогулка...

—           Он прогулкой называет тренировки...

Испортилось настроение у Нади, стало ее тошнить, и,

желая угодить матери, она не пошла в манеж, осталась дома.

...Соперники Виктора на первом круге тянулись за ним, а потом безнадежно отстали. Широков часто поглядывал По сторонам, но жены нигде не видел. «Надо было надеть часы на руку и самому контролировать темп»,— подумал он. Какой-то незнакомый пожилой тренер крикнул ему результат после пяти километров, и Широков расстроился: слабо идет, вяло. Причиной тому — неудобные тапочки. Перед соревнованиями порвались его кеды, а вот эти, новые, оказались неудобными, слишком глубокими, натирали щиколотку.

После финиша он даже не стал совершать еще один круг, который полагалось сделать для успокоения организма. Сел на скамью, поглядел на стертые до крови щиколотки. К нему подошел тот самый незнакомый тренер, помогавший после пятого километра держать график, показал секундомер:

—           Сорок пять минут пятьдесят три секунды. По-моему, результат просто отличный.

Виктор вскинул глаза:

—           Сорок пять минут? Если и не отлично,  то  хорошо.И впервые за последний год стадион принес ему радость.Даже кровоточащие щиколотки перестали болеть.

Через две недели ему предстояло выступать на первенстве центрального совета спортобщества «Труд». Если на этих соревнованиях показать высокий результат — откроется дорога на чемпионат СССР. А значит, появится реальная возможность вернуться к прежней спортивной жизни.

С этими мыслями шел он домой, нисколько не тая обиду на жену за то, что не пришла она «поболеть» за него. Войдя в дом, сразу понял, что в откровения ему пускаться сейчас совсем не время. Догадался, что теща снова прорабатывала Надю.               

Так и прошли эти две недели до поездки в Брянск на соревнования — теща дулась на что-то, Надя молчала, поджав губы, а сам Виктор так и не решился на объяснения.

В Брянске подобрался сильный состав ходоков. Широков внимательно присматривался к соперникам. Некоторых знал по фамилиям, других — в лицо. Были тут и новички. Все приглядывались друг к другу, прикидывали, с кем придется бороться на дистанции. Виктор, энергично делая разминку, поздоровался с низкорослым, коренастым ходоком из Удмуртии, вспомнил его фамилию: Жуковский. Год назад, во время розыгрыша «Приза братьев Знаменских» Виктор долго шел с ним рядом на трассе, на финише Жуковский отстал. Сейчас в его взгляде Виктор уловил жажду реванша.

Диктор, объявляя состав судейских бригад, назвал в числе прочих фамилию Соломонова. При этом сообщении ходоки загудели — для многих Соломонов еще совсем недавно был соперником. А теперь о нем шла молва, что он мстит тем, кто когда-то опережал его на дистанции. Прославился Соломонов за короткий срок судейской практики тем, что безжалостно снимал спортсменов с дистанции, придираясь к стилю ходьбы, находя, а чаще придумывая огрехи.

Техника спортивной ходьбы проста только на первый взгляд. Есть в ней свои каверзы. Идя очень быстро, спортсмен не замечает, когда одновременно обе ноги не касаются земли — а это уже не ходьба, а бег. Надо соблюдать правило: пока одна стопа впереди не опустилась на грунт, другая должна сохранять контакт с ним. Есть и другая особенность: обе ноги нужно распрямлять в коленном суставе одновременно. Эти установления введены для того, чтобы ходьба не походила на бег, сохраняла свои параметры. Трудно уследить на дистации, соответствует ли эталонам техника ходьбы того или иного атлета. Много возникает на соревнованиях разногласий, споров, в которых принимают участие тренеры, спортсмены, судьи, руководители команд, представители федераций, а зачастую и журналйсты. И самое досадное, что ни у кого нет достаточно объективных аргументов, чтобы победить в споре —все полагаются преимущественно на свое видение, на свои субъективные представления об эталонах.

Виктор за свой стиль не беспокоился: Климентов приучил его ходить «чисто». Об этом хорошо знали все соперники, в том числе и динамовцы во главе с Соломоновым.

Соломонов стоял на старте, держа в одной руке красный флажок, в другой — белый. Веки его были чуть припухшими, лицо заметно округлилось с того времени, как перестал он выступать в соревнованиях.

—           Не баловаться! Я крепко за вами слежу! —зычно крикнул он, предупреждая ходоков. На лице его — улыбка, глаза, однако, оставались холодными. Кто-то из участников стал интересоваться, на что же надо обратить внимание. Соломонов прервал его:

—           Тренер должен был научить правилам. Сейчас учиться поздно.

Соревнования проходили в манеже. А Виктора уже тянуло на стадион. Круг был небольшой — всего двести метров. Значит, ходокам предстояло «намотать» семьдесят пять кругов, чтобы получилась итоговая дистанция пятнадцать километров.

Виктор со старта взял умеренный темп, занял место в середине группы. И сразу почувствовал, что тесновато будет большому числу ходоков на таком коротком круге. Хорошо, если все равномерно рассеятся по дистанции. Скоро вперед вырвался Жуковский, Виктор не упускал из вида его голубую майку, старался держаться от лидера на расстоянии метров в двадцать. Постепенно подтянулся к нему и пошел рядом. Со стороны они казались Тарапунькой и Штепселем: высокий худощавый Широков и приземистый Жуковский. Удмуртский спортсмен идет мелким частым шагом, ноги его мелькают, подобно спицам велосипедного колеса — не уследишь. У Виктора шаг длинный, свободный. Но вот Широков почувствовал, что сбивается со своего привычного ритма, шагая рядом с семенящим Жуковским, и решил уйти вперед, хотя это было рискованно — можно не рассчитать запаса сил.

На трибуне, там где расположились тренеры, представители федерации, работники спортивных обществ, сидел и заслуженный мастер спорта Евгений Маскалов, который когда-то был призером Олимпийских игр.

—           Кто это? — кивнул он на Широкова.— Смотри какой

гигант. На страуса похож — экий легконогий, прямо летит.

Соломонов, прохаживающийся внутри круга, ограниченного беговой дорожкой, приблизился к бровке и вдруг указал флагом на Широкова:

—           Шестьдесят пятый номер! Вам предупреждение.Виктор сначала даже не понял, что именно к нему были обращены эти слова, оглянулся на Соломонова: <— За что предупреждение?

—           Не спорь! Нельзя бегать!

Вскоре судья-информатор громогласно объявил о предупреждении, вынесенном лидеру. Другие ходоки с опаской поглядывали на Соломонова. Виктор несколько сник, шел теперь осторожно. И вскоре Жуковский догнал его, потом чуть вырвался вперед. Маскалов опустился по проходу на несколько рядов к самой дорожке, крикнул Широкову:

—           Чисто идешь, не бойся.

Судья-информатор объявил, что лидеры прошли десять километров за сорок пять минут. Широков прикинул: для ходьбы по короткому кругу результат хороший. Сейчас главное — удержать темп и не давать повода Соломонову придраться к стилю. А за несколько кругов до финиша надо будет совершить рывок. Если, конечно, будет для этого достаточно сил.

—           Шестьдесят пятый, снимаю!

Виктор в эту минуту не видел Соломонова, мысли спортсмена были где-то далеко, из всех примет внешнего мира для него существовала только дорожка и спина соперника впереди. Плетью ударили Виктора эти слова. Он не сразу поверил в «приговор», прошел несколько метров, не сбавляя темпа. Наконец коротко всплеснул руками, переступил бровку, побрел по разминочному полю. Оглянулся на судью:

— Ну что, отомстил? На дорожке у тебя на это смелости не хватило!..

—           Не оскорблять!

Чтобы не терзать душу, Виктор ушел в раздевалку. Сел на мокрую скамью. Маскалов через некоторое время разыскал его, положил руку на плечо:

—           Снял он тебя ни за что. Не переживай. Эти ситуации неизбежны. Такой уж наш вид спорта.

Но что означали эти слова? Не восстанавливали они справедливости, не вернули Виктора на дорожку. Никто не стал опровергать решения   Соломонова.   Обидело   это Виктора. Почувствовал он себя незащищенным, никому не нужным.

Домой возвращался поездом, и хотелось, чтобы этот путь продлился как можно дольше, потому что дома — он знал это — его не ждало успокоение в кругу семьи.

Мать Нади Анастасия Мыскина не унималась все дни, пока отсутствовал Виктор:

—           Хороший муж не уедет на прогулки, бросив беременную жену. Все гуляет, по вечерам у него прогулки, по выходным дням тоже прогулки, теперь в другой город

уехал прогуливаться.

Понемногу слова матери западали в душу Нади. Она задумывалась. Какая ей радость от того, что Виктор занял первое место на городских соревнованиях? Никакой радости. Наоборот, огорчение — после той победы Виктор уехал на неделю.

А мать не унималась:

—           В детстве каждый мальчишка мяч гоняет. А как повзрослеет человек, пора эту беготню бросить. Нет у твоего мужа головы. Месяц вы не прожили, а он уже деньги послал в деревню — от жены оторвал. Не проживут там без его денег? Говорит, домой деньги послал. Выходит, не здесь его дом, а там? Не уважает он наш дом, тебя не уважает, где он пропадает?

—           Обещал через пять дней приехать, если на другие соревнования его не оставят,— Надя робко пыталась защитить супруга.

—           Твой отец, как мы поженились, ни на шаг от меня не отходил. Только когда война началась, мы расстались. Но война — это беда, А сейчас семейные люди могут всю жизнь бок о бок прожить...

Слова матери жгли душу, Надежда уже хотела броситься на кровать, уткнуться лицом в подушку. Но в этот момент отворилась дверь и вошел Виктор. Не смогла Надя сдержать вмиг нахлынувшей радости, бросилась мужу на шею. Теща отвернулась, не ответив на приветствие.

На другой день у Виктора не было никакого желания идти на работу — набрыдла ему производственная гимнастика. Не видно результатов этой работы, безо всякой охоты люди исполняют упражнения, приходится все время понукать их. Превозмогая себя, проводил он в одиннадцать часов занятия в управлении стройтреста. Днем составлял какие-то отчеты, чертил таблицы. Часа в три приходил домой, а в шесть шел в спортзал—тренировать ребят из спортивной секции. Больше всего он не любил эти часы  с трех до шести, когда оставался в доме наедине с тещей. Она хранила ледяное молчание и Виктора это угнетало. Старался как-то отвлечься, садился за стол, открывал учебники, но науки не шли в голову. Куда охотнее читал все статьи подряд в журнале «Легкая атлетика», особенно тщательно штудируя публикации о тренировке стайеров.           

В этот раз теща без умолку причитала, находя сто поводов попенять на него. Виктор, увлеченный чтением, даже не слушал. Ее это, видимо, раззадорило:

—           Мужчина, который думает, как посытнее семью прокормить, журнальчики по вечерам не читает. Делом займись!

Она читала мораль Виктору, а он продолжал молчать.

—           Люди вовремя институты заканчивают. Сын моей подруги Захар в месяц меньше ста семидесяти рублей не приносит. А ты? Ведь сельские ребята — работящие. А тебя, видно, мать е отцом к труду не приучили.

—           Помолчите!

Теща удивилась этому окрику. Однако же, переждав немного, пришла в себя, распалилась пуще прежнего.

—           Сейчас чайник кину! — пригрозил Виктор, но тут же чуть не прыснул от смеха, вообразив себе, как исполняет эту угрозу.

—           Прежде чем кидаться чайником, нужно его заработать. Здесь ничего твоего нет.

Он встал, хлопнул дверью и вышел. Вслед ему летели слова:

—           Дом хочешь завалить! Не ты его строил — не тебе и рушить. Силы у тебя дурные, не знаешь, к чему их приложить, бездельник!

В спортзале стройтреста людей собралось немного, всего семь человек. Сначала выполнили разминку, потом натянули сетку и стали играть в волейбол. Виктор вспотел, азарт охватил его. Удрученности — как не бывало. После игры вместе с молодыми ребятами долго мылся в душе, потом сидел на скамье в раздевалке, вел веселые беседы.

А когда его товарищи стали расходиться — большинство держали курс в общежитие,— Виктор загрустил. И, недолго размышляя, тоже направился в общежитие. Проходя

мимо комнаты коменданта, услышал знакомые женские голоса.     

—           Не знаю, как утихомирить маму, никакого житья от нее нет...

—           А ты будь с ней подобрее, поласковее. Она много в жизни намучалась, без мужа осталась. Вот хочет, чтобы у дочери все как следует шло.

Виктор заглянул в комнату, увидел Надю и тетю Лизу. Во взгляде жены был сначала легкий испуг. Но вот она улыбнулась. Он не ответил на ее улыбку. Размышлял, как сообщить о своем намерении остаться ночевать здесь. Надя как будто угадала мысли мужа, взяла его за руку, сказала ласковым голосом:

—           Идем. Уже поздно. Скоро трамваи перестанут ходить.

И Виктор покорился, хотя в душе его так и не появилось

теплоты. Тетя Лиза успокоенно смотрела им вслед.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На следующий день Виктора остановила в коридоре стройтреста Елена Петровна:

—           Широков,— она взяла его под руку,— у меня есть к

тебе разговор.

Виктор насторожился, вспомнил о скандале с тещей, еще об одном своем прегрешении — два дня подряд не проводил производственную гимнастику. Может быть, кто-то успел нажаловаться? Но услышал он другие речи от Елены Петровны:

—           Звонили из областного спорткомитета, интересовались, как работаешь, как сам тренируешься. Просили отпустить тебя на две недели для подготовки к каким-то со-ревнованиям. Вроде бы с командой лыжников ты должен поехать. Но ты ведь у нас легкоатлет?

—           Наверное, хотят, чтобы я зиму зря не потерял. А тренировка у лыжников и у ходоков имеет много общего — на развитие выносливости направлена.

— Понятно. Ну тогда поезжай, тренируйся. Только оставь за себя человека, который будет проводить производственную гимнастику. Когда ты есть — не всякий раз ее вспоминаем, а без тебя вовсе забудем.

Виктор покраснел, не нашел слов ответить на укор, оправдаться. Понял, что не заслужил работой этого двухнедельного отпуска для тренировок. Подумал было отказаться, но через час ехал за город, в лес, где   располагалась лыжная база, потому что велико было желание хоть на время вырваться из-под «опеки» тещи. В комнате щитового дома — восемь мест. Виктору, прибывшему сюда последним, поставили девятую койку, у самой двери. Голова к голове с ним расположился опытный мастер спорта Енаев, а напротив — еще один мастер, Петушков. Петушков — длинный, худощавый. Говорлив он вот  и рот у него никогда не закрывается, а глаза всегда горят очередным намерением подшутить над кем-то из товарещей. Только молчаливого коренастого Исинбаева он щадит, а вернее — остерегается. Тренер в команде — молодой, опыта у него маловато, зато азарта — хоть отбавляй. Не дает он  передыху лыжникам, гоняет их на трассу по два раза в день.             и

В комнате стоит печка-«буржуйка», крестнакрест натянуты по диагонали бельевые веревки — сушатся мокрые от пота лыжные костюмы. На ночь лыжники назначают дежурного, который должен бегать с ведерком за очередной порцией угольных брикетов. Однако к утру дежурный обычно забывает о своих обязанностях, беспробудно спит. Только Енаев и Петушков по каким-то непонятным причинам освобождались от обязанностей дежурного. Областная команда готовится к первенству Поволжья. И цель у нее сложная — занять первое место. Не призовое, не второе. Только первое. Каждый из лыжников поставил личную цель. Один метит на место в лидирующей «головке», другой мечтает выполнить норматив мастера спорта, третьему важно принести хорошие очки команде. И конечно, хочется попасть на соревнования следующего ранга — чемпионат России.

И только Виктор Широков находится как бы в привилегированном положении. Предстоящие лыжные соревнования его не волнуют. Он здесь как бы в гостях. Его старты — весной. Для него главное — накатать побольше километров, набраться выносливости. Сто пятьдесят — сто семьдесят километров— вот норма Виктора в неделю.

Ночью выпал свежий снежок. Лес сразу преобразился, выглядит праздничным. Лыжники улыбаются, выходя на дистанцию. Но пройдет тридцать, сорок минут—и свет померкнет в их глазах, навалится усталость. Виктор идет последним, но старается не отставать, держит общий темп. Исинбаева и Скобликова все называют волками — за их бешеную выносливость, за умение выгрызать победу, за коварный спортивный характер. Много   у них есть   уловок, чтобы измучить в тренировках молодых соперников, а самим сохранить свежесть. Рассказывают, что однажды они даже придумали день рождения, заставили молодых лыжников выпить по бутылке шампанского «для расслабления». И конечно, выбили из строя несмышленышей. В семье — ее без урода. Среди многочисленной спортивной братии есть и такие, которые хотят побеждать не столько за счет собственных сил, сколько за счет слабости соперника. Широков не жаловал ловчил и сразу невзлюбил двух дружков, Исинбаева и Скобликова. Он заметил, что свои лыжные костюмы они вывешивают сушиться непосредственно над печкой, отодвигая спортивную одежду других ребят в стороны. Так что только у них двоих костюмы к утру всегда были сухими. Через два-три дня после приезда, освоившись, Широков сказал, что амуницию над «буржуйкой» теперь все жильцы комнаты будут сушить по очереди. И что Енаев и Петушков не освобождаются от ночных дежурств у печки. После этих слов в комнате несколько секунд стояла гнетущая тишина. Потом, примирительно глянув на Широкова, улыбнулся Петушков:

— Ну, силен, комиссар!

И до конца сборов ребята звали Виктора   интересным человеком.

Время от времени в память Светланы возвращался ее земляк, парень из Московской области Виктор Широков, ставший известным спортсменом. Но почему сошел он с небосклона крупных соревнований? Где он, куда пропал? Может, тренируется где-нибудь в тиши, в стороне от больших стадионов? Фантазии уносят девушку далеко, мечтается ей об олимпийских соревнованиях, об участии в них. И чтобы в той же команде был Виктор Широков. Это даже и не мечты, а девичьи грезы.

На сегодняшней тренировке студенты играли в баскетбол. Все легкоатлеты любят эту игру, в ней много полезных упражнений и для прыгунов. Светлана высоко подпрыгивает, перехватывая мячи. А вот в корзину попадает редко. Не научилась девушка в своей деревне этой игре. Еще бросок сделала. Мяч покрутился по обручу корзины и вылетел наружу. Ну просто как заколдованный. Светлана высоко подпрыгнула, первой коснулась мяча, схватила его и опять сделала бросок. Наконец-то мяч затрепыхался в сетке, как рыба в неводе. Товарищи по команде все чаще отдают ей пас. И с каждой минутой ловчее играет Светлана Вутланова. Побеждает ее команда. Сияет лицо девушки. И уже не может представить себе она жизнь без спорта.