И сразу пошло дело у двух атлетов из Чувашии. Тренировочные дни были насыщены до предела, спортсмены умудрялись сделать максимум необходимого плюс еще чуть-чуть. Руководители команды ставили ходоков в пример другим.

Каждое утро в командах проводились построения перед гостиницей в сквере. Тренеры сообщали новости, интересовались, как идут дела в группах бегунов, прыгунов, метателей, многоборцев. Тут решалось множество проблем: приобретение билетов на обратный путь, снабжение спортсменов формой, определение состава команд на предстоящие соревнования. Не всем спортсменам и тренерам по душе вставать рано. Некоторые жаловались: «Нельзя поспать как следует! Давайте построение начинать не в восемь часов, а в девять. Что нам мешает, мы здесь сами себе хозяева».

Ура ваш присматривался к товарищам по команде, к новым знакомым: некоторые уже давно перешагнули время своего атлетического расцвета, держатся только на былом авторитете, на громких результатах, показанных давным-давно. Один прыгун-высотник из Московской области вообще был бы рад не тренироваться: на стадион шел с неохотой, долго сидел на скамье под теплым солнышком, зевал, потом, с выражением презрения на лице пробегал два круга по стадиону, вяло делал легкие упражнения, часто отвлекаясь на беседы со знакомыми, а вскоре шел в душ. Большой спорт растил не только рыцарей, готовых умереть на дистанции, но и вот таких «обозников», лежебок. Среди ходоков таких было мало. Да и невозможно существование в спортивной ходьбе бездельников, ибо в этой дисциплине талантливость всегда стоит на втором месте после фанатичного трудолюбия.

Виктор и Сергей уже во время зарядки выполняли больше упражнений, добивались большей нагрузки, чем прыгун-высотник (они прозвали его «пляжник») за всю неделю. Пробегали в довольно бодром темпе пять-шесть километров, делали пятнадцать минут наклоны, приседания, вращения и рывки руками, подтягивание на ветке, заменявшей им турник. Потом бросали на дальность тяжелые валуны. И постоянно между собой соревновались, вели счет: один выигрывал прыжки в длину с места, другой восстанавливал равновесие победой в метании камня. Оба спорили, подтрунивали друг над другом, часто схватывались в шутливой борьбе, стараясь если не повалить соперника на землю, то крепко зажать его в своих тисках, чтобы тот взмолился о пощаде.

Особенно изощрялись два ходока в упражнениях с камнем. Придумывали все новые и новые способы метания: из-за головы вперед и назад, одной правой рукой и одной левой, обеими руками. Сначала проводили пятиборье, потом десятиборье и наконец дошли до соревнований, включавших в себя двадцать различных способов метания тяжелого валуна. Глядя на них, и другие спортсмены из команды присоединились к ним. Тренеры хвалили Сергея и Виктора:

— Обычно заводилами у нас бывают десятиборцы. А тут два тихих ходока нарушили покой, «завели» народ.

После зарядки и построения Широков и Пайарга вместе со всеми шли на завтрак, затем делали короткую прогулку до почтамта, покупали кипу свежих газет и по возвращении в гостиницу внимательно перечитывали каждую, изредка обменивались репликами. Особенно их интересовал спорт. Обычный читатель немного увидит занимательного в коротеньком, на пять строчек, абзаце, где говорится, что какой-то голландец прошел двадцать километров за один час двадцать девять минут. Широков и Пайарга могли об этом событии разговаривать долго, строя предположения, вспоминая другие достижения этого ходока, оценивая его олимпийские шансы.

—           «Известный английский легкоатлет Денисре был уволен из банка, в котором служил около пяти лет. Причина— опоздание на день из отпуска. Известно, что Денисре в эти сроки выступал на международных соревнованиях, защищая честь Англии», — прочитал вслух Пайарга и прокомментировал:— А что им престиж страны. Этим банкирам главное — собственное благополучие. Им плевать на то, что у спортсменов есть мечта, что он может прославить своей победой всю страну.

Импровизированный политчас закончен. Пора приступать к спортивному делу. Широков и Пайарга уже немного волнуются, уже предвкушают нелегкий труд на трассе, который желанен им, ибо обещает победу.

Дождливые дни чередовались с солнечными. Однажды в воздухе закружились снежинки. Но весна уже обосновалась здесь прочно. На южном пригорке в парке, там, где по утрам делали зарядку спортсмены, зеленела трава, появились первые крохотные цветочки, названия которых ни Сергей, ни Виктор не знали.

Двух чувашских ходоков сначала манили горы. Хотелось шагать и шагать по дороге, забираясь все выше. Но через километр ходьбы по горному серпантину хочется повернуть назад, насладиться спуском, когда ноги сами несут тело вперед. Все дальше уходят спортсмены от города, все выше поднимаются над уровнем моря. А когда поворачивают назад, то уже силы едва остаются на то, чтобы перебирать ногами, когда собственный вес ходока устремляет его под гору.

И так изо дня в день. Наконец старший тренер «Спартака» решил охладить пыл Широкова:

—           Пора тебе сбавлять нагрузки, скоро соревнования,

нужен хороший результат.

Виктор посоветовался с Пайаргой — и решили оба, что действительно сделали уже немало, как бы не переборщить. Почти вдвое снизили они объем тренировочной  работы. И вскоре почувствовали легкость, желание соревноваться.

Еще больше команд собралось в южном городке. Приехали в Нальчик и армейцы. Об этом Широков узнал из афиши, возвещавшей о весеннем первенстве Вооруженных Сил по легкой атлетике. Сразу заволновался Виктор: наверняка скоро увидит старых своих товарищей, подопечных Владимира Клименкова.

После ужина Сергей и Виктор пошли прогуляться по центральной улице — Широков надеялся встретить кого-либо из армейских ходоков. По вечерам спортсмены выходили из гостиниц, на часок-другой именно для этой цели: повстречаться со своими товарищами из других городов. Собирались группками, подолгу стояли, вспоминая соперников, сыпали цифрами результатов, говорили о своих достижениях. Приятно было слушать, что тебе передает привет кто-то из дальнего города, твой давний соперник, не забывший тебя. Обычные отдыхающие, туристы с уважением и некоторой завистью поглядывали на спортсменов, которые везде чувствуют себя уверенно, как дома, потому что везде у них надежные товарищи.

Пройдя всего метров триста по центральной улице, Виктор увидел Клименкова и Шалимова.

—           Где же ты запропастился? — воскликнул Климентов и раскрыл объятия Виктору. — Неужели вернулся в строй? Рассказывай, рассказывай, как тренировался, какие результаты?

Виктор сдержанно рассказал своему первому тренеру о жизни, о переменах, о горестях. Клименков каждое со-общение сопровождал коротким восклицанием, коротким комментарием. Видно было, что он впрямь очень рад этой встрече.

—           Да, много у тебя событий произошло в жизни, хватил ты бед. Но не сломался — это главное. Обе руки сломал, а сам целехонький,— Клименков хлопнул Виктора по плечу, улыбнулся. — Без таких испытаний жизнь невозможна. Весь вопрос в том, каким выходит человек из обид и горестей.

Виктор рассматривал Клименкова. Тренер армейцев по прежнему строен, быстр и точен в движениях. И Шалимов все такой же, только, может, похудел, по сравнению с прежней порой — лицо стало суше, как бы острее.

Они долго бродили   по улицам, прошагали, наверное, не меньше двадцати километров за три часа. С Клименковым и Шалимовым часто здоровались встречные — спортсмены, тренеры. Чувствовалось, что все они, собравшиеся на весенние соревнования легкоатлеты, — это огромное братство, это люди, объединенные общим любимым делом. Нет-нет да и мелькало в разговорах слово Олимпиада. Хотя далеко еще до Олимпийских игр и лишь некоторые из тех, кто прогуливался сейчас после напряженного тренировочного дня по южному городу, станут участниками Игр, но каждый из них жил в спорте этой мечтой. Потом они заговорили о предстоящих соревнованиях: кто на что рассчитывает. Клименков урезонивал спортсменов:

— Весной о результатах говорить рано. Некоторые форсируют подготовку, лишь бы блеснуть, попасть в объектив. Летом нужно показывать все, на что способен. А сейчас — пахать, пот проливать. Но если уж вышел на дистанцию — борись, отдай все силы.

Старт был назначен на девять утра. Ясное небо поднимало настроение ходоков, они стояли на дорожке в ожидании выстрела, шутили, подтрунивали друг над другом. Некоторые же отошли в сторонку, переминаясь с ноги на ногу, ничего не видя вокруг, устремив взгляд вперед.

Виктор решил воспользоваться той же тактикой, что и на предыдущих соревнованиях,— сразу выбиться в лидирующую группу. Идя по виражу, он заметил Клименкова. Тренер держал в руках кинокамеру, повел объектив вслед за Виктором. На следующем круге Широков бросил взгляд на Клименкова: может быть, тренер даст ему какой-то совет, скажет, например, чтобы Виктор сбавил темп. Но Клименков молчал: какой он может дать совет спортсмену, за которым не наблюдал на тренировках, о подготовке которого ровным счетом ничего не знает. Широков осмотрелся, рядом с ним — впереди, сбоку, позади — еще человек семь. Идти в такой толпе трудно, даже опасно. В любой момент кто-то может наступить на пятку. Даже если невзначай, даже если едва коснется носком твоей пятки — тапочек соскочит, и, пока будешь его натягивать, соперники уйдут на несколько десятков метров вперед. Виктор размышлял: то ли чуть приотстать, то ли, наоборот, вырваться на три-четыре метра вперед. Хорошо бы с кем-то вдвоем уйти в отрыв. Должен же Шалимов выйти в лидеры — он хорошо подготовлен, судя по его откровениям. Но Шалимов выжидал.  Кто знает, какой тактический план он заготовил. Об этом не рассказывают соперникам.

Виктор чуть сбавил скорость, пошел последним в лидирующей группе. И как только он отстал, два ходока решили предпринять атаку. Это был Шалимов и невысокий черноволосый спортсмен из Полтавы. Виктор уже несколько раз встречался с этим полтавчанином и сейчас старался вспомнить его фамилию, несколько необычную, смешную. Вспомнил: Колодочка. Итак, двое ушли вперед. Не вовремя Виктор решил сбавить темп. Теперь надо сделать рывок и приблизиться к ним. Это потребовало огромного терпения. Широков даже несколько разе силой закрыл глаза, как при боли. И еще боялся, как бы судьи не придрались. Но вот он настиг «беглецов», пристроился за ними. Однако же много сил было отдано этой погоне, Виктор почувствовал дурноту — впору сворачивать на зеленый футбольный газон. Он вообразил себе буксирный трос, связывающий его, Широкова, с двумя лидерами. С такой мыслью идти было немного легче. Виктор знал, что в минуту усталости нужно придумать себе какой-то стимул, нафантазировать, главное — отвлечь внимание от усталости.

Еще один ходок пристроился к лидерам. Вчетвером они уже обошли общую группу на целый круг. Вот и с Сергеем Пайаргой поравнялся Виктор. Отставший на круг Пайарга негромко крикнул товарищу по-чувашски:

—           Не   отпускай  их!

Крикнув это, Сергей сам зацепился за лидеров, пошел рядом с Виктором. Пайарге соревнования на двадцать километров не столь важны, для него они — тренировка, его решающие старты впереди, летом, когда в программе соревнований появится дистанция пятьдесят километров.

Иногда Виктор, другие ходоки поглядывали на судей. Но делали это так, чтобы не встретиться взглядом с судьей, — мало ли что у того на уме. Вчера вечером большая группа ходоков собралась у входа в гостиницу. На сон грядущий разговаривали о том о сем. И конечно не обошли вниманием судей. Говорили, что на завтрашних соревнованиях главный специалист по стилю — судья по фа¬милии Мороз. Какой-то ходок из Москвы пошутил:

—           У меня при упоминании о нем мороз по коже пробегает. Он на кубке «Труда» половину участников снял.

Но как бы то ни было, а размышления о коварстве судей на   какое-то  время  отвлекают мысли от трассы,  от усталости.

—           Осталось пятнадцать кругов! — выкрикнул судья счетчик  Виктору.

И много, и мало это — пятнадцать кругов. Меньше трети дистанции. Виктор подумал о Сергее. Не слышно его дыхания за спиной. Обернулся: Пайарга стоял на зеленом газоне футбольного поля и что-то доказывал судье. Все понятно... От Мороза всего можно ожидать. Надо почище шагать, не давать судье повода «заморозить» его, Виктора.

...Шалимов стал понемногу сдавать. Виктор почувствовал это, когда чуть не наступил ему на пятку. Явно сбросил темп армеец. Широков не спешил выходить вперед, тоже чуть поубавил темп, дал себе коротенькую передышку. А потом медленно пошел на обгон. Следом и Колодочка стал отставать, все время потирая ладонью бок, морщась. Но это еще ничего не значит. Лидерство за пять километров до финиша еще ничего не гарантирует. Второе дыхание может прийти к Шалимову, отпустит боль Колодочку...

—           Терпи! — кричит по-чувашски Пайарга. Эти слова друга чуть-чуть прибавляют Виктору силы, как будто в словах содержится пища или энергия. Но так, наверное, и есть на самом деле.

Слово — это энергия. Самое нужное слово нашел сейчас Сергей для своего товарища: «Терпи!..» Уже погас в ходоке азарт, уже иссякла спортивная злость, уже и не манит его пьедестал, осталось только одно — терпи! Забудь обо всем на свете, обрати все свои чувства, мысли, надежды в одно — в терпение.

На финише Виктор не смог улыбнуться — мышцы лица сковало болью усталости. Но через минуту он поднял глаза к небу, и в этих глазах была радость, какой не знал он уже многие-многие месяцы.

К нему подошел  Клименков:

—           Спасибо. Я в тебе не ошибся.

В те дни Надя ждала хоть каких-то вестей от мужа. Ее мать опять переменила отношение к зятю: поругивала его, а про Захара говорила благожелательно. И тетя Лиза, всегда симпатизировавшая Виктору,    тоже отчаялась помочь Наде наладить семейную жизнь.  Сокрушенно говорила:

—           Разводись, Надя. Так больше нельзя жить. Где

Виктор? Почему молчит? Разводись через суд.

Надя чуть не плакала при таких словах. В последний свой приезд муж обнадежил ее, был ласков. И вот — как в воду канул.

—           Наверное, он теперь на соревнованиях, — пыталась

она успокоить, утихомирить мать, тетю Лизу, а заодно и

себя.

— Без конца у него соревнования, — мать гремела посудой. — Ты, видно, состариться хочешь в одиночестве. Надолго ли твоей красоты осталось? А от такой жизни всю красоту как ветром сдунет. Не думая, выходи замуж за этого Захара. Он хоть и хлипенький, но все-таки мужчина, И всегда будет рядом.

—           Мама, Виктор сказал мне, что должен еще год по-тренироваться. До Олимпийских игр он будет спортом заниматься, а потом начнет тренером работать, будет и Гришеньку к спорту приучать.

—           Никогда он свой спорт не бросит! — вмешалась тетя Лиза. — Это как пьянство: если человек привык — то уже никак не бросит.

—           Ну как же вам не стыдно, спорт и пьянство сравниваете,— Надя чуть не плакала.

—           Или ты подаешь в суд на развод, или убирайся из этого дома! — мать стукнула ладонью по столу.

Через некоторое время в спорткомитет, где работал Широков, пришла повестка в суд. И поскольку Виктора на месте не было, находился в Нальчике, ему туда и переслали бумагу. Получив ее и прочитав, Виктор нашел Клименкова и обо всем поведал ему.

Клименков слушал внимательно, не перебивая. И Виктор все больше открывался своему первому тренеру, ко-торого безмерно уважал. Решил: как скажет сейчас Клименков — так и поступлю.

—           В семейных делах трудно давать кому-то советы,

—сказал Клименков.

— Знаю только одно: если есть в семье ребенок, нужно предпринять все усилия, забыть и обиды и какие-то побочные увлечения, но семью сохранить. Но у тебя есть и еще один долг — долг спортсмена.В твою подготовку вложены немалые средства. Если ты на какое-то время перестанешь сейчас тренироваться, все пойдет прахом.